В 969 году он торопится вернуться в Болгарию и остается в Киеве только по усиленным просьбам матери, ожидавшей скорой кончины, что и случилось в том же 969 году. По словам летописи, Святослав остался в Киеве до конца 970 года, занимаясь государственными делами и готовясь к войне с Цимисхием. Трудно предполагать поэтому, чтобы великий князь, в то время когда его мать лежала на смертном одре, а войско на юге завоевывало Болгарию, смог отправить новое значительное войско в далекую экспедицию на Волгу и в Каспийское море против волжских болгар и хазар. Наконец, совершенно невероятно предположить, чтобы летописец, рассказав о разрушении Святославом в 965 году пограничной хазарской крепости, совсем не упомянул о другом, значительно более важном походе 969 года, закончившемся разгромом Хазарии.
Приведенные соображения привели Вестберга (а за ним Маркварта и Манойло-вича) к убеждению, что война Святослава с хазарами не имеет никакого отношения к русскому походу на Волгу и в Каспийское море 969-го года и что последний был предпринят «русью» из Скандинавии — норманнами, которые вернулись домой окружным путем через Рум и Андалуз, т. е. Средиземным морем и Атлантическим океаном14.
Вполне соглашаясь с тем, что поход «руси» 969 года в Хазарию не был предпринят из Киева, не могу поверить, чтобы в нем участвовали скандинавские норманны. Против этого говорит прежде всего тот факт, что ни один источник не называет скандинавских норманнов Х века — русью. Признаем ли мы, что в Скандинавии вообще никогда не существовало никакой «руси» и что это имя было создано только в Восточной Европе или, поверив летописной традиции, согласимся, что Рюрик с братьями, переселяясь из Швеции к славянам, «пояша всю русь» (м. б., свой род)15, все-таки останется несомненным факт, что в течение Х века никаких следов «руси» на Скандинавском полуострове найти невозможно.